Генерал Смысловский и его «армия»

В последние недели Второй мировой войны, когда Красная Армия завершала разгром нацистской военной машины, различные формирования, сотрудничавшие с Германией, спешно отступали на запад, пытаясь избежать плена. Среди них был и Борис Хольмстон-Смысловский, бывший офицер царской армии, который после Гражданской войны осел в Германии. В отличие от многих, он пошел на службу к немцам не в 1941-м, а гораздо раньше: еще с 1928 года он активно сотрудничал с Абвером (немецкой военной разведкой). Когда Германия напала на СССР, Смысловский, известный под псевдонимом Артур Хольмстон, получил от немецкого командования прямой приказ: сформировать разведывательно-диверсионные отряды из белоэмигрантов и пленных. Так появился «Зондердивизион R», который активно привлекался немцами к операциям против партизан на северном участке фронта.

Смысловский пытался создать себе особый имидж. Он дистанцировался от генерала Власова и его РОА. Себя же он позиционировал как «идейного» борца, продолжателя Белого дела, ведущего «Вторую Гражданскую войну». Эта идеологическая позиция позволяла ему маневрировать. Немецкое командование и СС относились к нему с недоверием, но его опыт в разведывательной и контрпартизанской деятельности был им нужен. Лишь в апреле 1945 года, в последние дни Третьего рейха, немецкое командование официально признало его формирование «1-й Русской национальной армией» и присвоило Смысловскому звание генерал-майора Вермахта. Понимая, что конец близок, Смысловский повел остатки своей «армии» не в плен к союзникам, а в Альпы, к границам нейтрального Лихтенштейна, пытаясь избежать выдачи советским властям.

Переход границы и решение князя

В ночь со 2 на 3 мая 1945 года колонна из примерно пятисот человек во главе со Смысловским пересекла границу Лихтенштейна у городка Шелленберг. Это были остатки разбитого формирования, спасавшиеся от наступающих советских войск. Вместе с ними к границе вышли и другие беглецы, например, глава французского марионеточного правительства Виши маршал Петен. Лихтенштейнские пограничники разоружили прибывших, но их дальнейшая судьба решилась по-разному. Петену и его окружению в убежище было отказано, и их передали союзным войскам для суда. А вот для группы Смысловского княжество сделало исключение. Правящий князь Франц Иосиф II, несмотря на нейтральный статус страны, принял неординарное решение. 10 мая 1945 года, уже после полной капитуляции Германии, он официально предоставил этим людям, формально связанным с Вермахтом, политическое убежище.

Лихтенштейн ухватился за аргументацию Смысловского. Его и его людей отказались считать военными преступниками, назвав их «антикоммунистическими эмигрантами», ведущими идеологическую борьбу. Власти княжества прекрасно понимали, что в Советском Союзе этих людей ждет суровое разбирательство. Однако, прикрываясь гуманитарными соображениями, княжество сознательно предоставило убежище этим людям. Этот шаг, который в самом Лихтенштейне позже пытались представить как акт «политического мужества», по факту ставил крошечное государство в положение прямого противостояния с Советским Союзом — одной из ключевых держав-победительниц.

Дипломатический спор о статусе беженцев

Сразу после окончания войны Советский Союз направил в Лихтенштейн все необходимые дипломатические запросы. В августе 1945 года в Вадуц прибыла советская репатриационная комиссия. Ее требование было ясным, законным и опиралось на международные договоренности, достигнутые союзниками на Ялтинской конференции. Согласно этим соглашениям, все советские граждане, воевавшие на стороне Германии, подлежали обязательной репатриации для суда. Для советского правительства бойцы Смысловского были коллаборационистами, подлежащими суду. Однако Лихтенштейн, в лице своего князя и правительства, ответил отказом. Аргументация была основана на формальной юридической позиции. Во-первых, княжество заявило, что не было участником войны и не подписывало Ялтинских соглашений, а значит, не обязано их выполнять.

Во-вторых, и это стало главным предлогом, власти Лихтенштейна заявили, что Смысловский и костяк его офицеров — «старые эмигранты», покинувшие Россию до 1922 года и никогда не имевшие советского гражданства. Таким образом, их нельзя было считать «советскими гражданами», подпадающими под действие соглашений. Этот юридический нюанс позволил княжеству не применять этот пункт к значительной части рядового состава 1-й РНА, состоявшей из бывших советских военнопленных и граждан, завербованных на оккупированных территориях. Лихтенштейн сознательно отказался проводить это различие. Позиция княжества по сути расходилась с духом союзнических договоренностей. При этом советской комиссии все же предоставили доступ к лагерю. В результате агитационной работы к концу августа около 210 человек (по другим данным, до 300) все же решили добровольно вернуться в СССР. Остальные, решившие не возвращаться, остались под защитой князя.

Цена гостеприимства и поиск решения

Решение укрыть несколько сотен человек дорого обошлось бюджету Лихтенштейна. Содержание беженцев, которых отказывалась принимать даже соседняя Швейцария, стоило казне около 30 000 швейцарских франков в месяц. Для страны с 12-тысячным населением это было серьезным бременем, которое легло на плечи страны. СССР продолжал дипломатическое давление, но Лихтенштейн упорно придерживался своей позиции. Противостояние затянулось на два года. Беженцы, чтобы как-то оправдать свое пребывание, работали на стройках и фермах, но это не решало главной проблемы. К 1946 году новому главе правительства Александру Фрику стало очевидно, что страна не может вечно содержать этих «гостей». Он не уступил Москве, но попросил Смысловского найти для себя и своих людей новое пристанище.

Решение пришло с другого конца света, и оно оказалось весьма показательным. Помощь в организации выезда оказал Красный Крест, а визы согласилась предоставить Аргентина. В 1947 году президент Хуан Перон, чья страна стала известным в то время местом, принимавшим эмигрантов из Европы, согласился принять и группу Смысловского. Около 100 человек, включая самого генерала, получили разрешение на въезд. Примечательно, что у них не было денег на переезд через океан. Этот счет оплатило правительство Лихтенштейна, которое прагматично подсчитало, что оплатить отъезд этой группы будет дешевле, чем продолжать их содержать. Так княжество избавилось от экономической и политической проблемы.

Последствия и память о событиях

Так завершилась эта двусмысленная дипломатическая история. Борис Хольмстон-Смысловский благополучно прожил остаток жизни в Аргентине, где он стал консультантом. Он умер в 1988 году, по иронии судьбы, в Вадуце, куда часто приезжал. Те из его людей, кто не уехал в Аргентину, получили разрешение остаться в Лихтенштейне, ассимилировались, и их потомки сегодня являются гражданами княжества. Этот эпизод в Лихтенштейне принято считать примером гуманизма и стойкости перед лицом сверхдержавы. Однако на границе, в Шелленберге, где коллаборационисты сдались пограничникам, стоит памятник «Russendenkmal» (Русский монумент). Он установлен в память об этих событиях и о решении князя. Для многих этот монумент остается спорным символом, памятником не только гуманизму, но и спорному решению об отказе в выдаче. Это напоминание о том, как в вихре большой политики формальный нейтралитет и юридические лазейки были использованы для защиты людей, воевавших на стороне Германии.

Понравилось - поставь лайк и напиши комментарий! Это поможет продвижению статьи!

Подписывайся на премиум и читай дополнительные статьи!

Поддержать автора и посодействовать покупке нового компьютера